отдавливаю мозоли, дорого.
perfect
Aug. 8th, 2007 | 02:36 pm
Сколько помню, всегда она недовольна. Вроде красива, вроде умна, и никогда не бывала одна, хорошие люди с ней дружбу водили, мужчины первыми не уходили, даже матери одобряли, сыновей своих доверяли. Только не знали, что под подушкой у неё спрятана плётка, а на внутренней стороне лба выжжено калёным железом слово perfect, драгоценное слово, золотым леденцом во рту перекатывается, не выплёвывается, не проглатывается. И всё ей кажется, что должна она быть не такая, как есть, а какая-то другая, улучшенная. До пояса волосы, посветлее, рост повыше, образ поярче, аргентинское танго, глубокий голос, талия 62 к девятому мая, IQ 162 к тридцати годам. Освоить камасутру, цигун и кунгфу, четыреста шелковых платьев в шкафу, во всех смотреться как принцесса Диана, а чувство голода заменить чувством юмора. Даже родной город тугим обручем жмет виски, недовольное сердце берет в тиски. Но куда бы она не ушла, не уехала - всё без мазы, потому что на глазах - зеркала, глядящие строго вовнутрь.
Время по циферблату круги мотало, а ей всё так же, всего ей мало. Любили её, а она скучала, в постели толком и не кончала, вот, думает, сделаюсь совершенной сначала. А губы - горькие, как полынь, и на душе лежит тяжелая, слоистая мгла. Сегодня больно, назавтра рада, у самого рая, у самого ада, в зеркальце глядя - не здесь, не там. Зовут по клубам, зовут по гостям, но абонент недоволен, абонент в дисконнекте, абонент замурован в зеркальной спальне, и голос сорван. Играет с тетрадкой, играет с плёткой, игрой недовольная, слезоточивая, стихоплётка. Вон ангел её, деревянный, висит в изголовье. Куда он смотрит резными своими глазами? Видимо, тоже собой недоволен он, делом занят.
Короче, если сейчас она рядом с тобой - будь другом: обними покрепче. Назови совершенной, назови безупречной. Она не поверит, но станет легче.
* * *
Вот только знаете - кольцо объятий Вам не заменит ни шёлковых платьев, ни тайн, ни сломанных впопыхах печатей, и лучше Вы не станете. А Рай - он такой же, как Ад, только без проклятий, только там меньше любимых занятий, и там нет с плётками мероприятий, и ангелы вечно на саммите. По поводу спасений, прощений, благотворительных ужинов и угощений, вот только вечно нет помещений, а Вы им вечно мешаете. Так что, я думаю, лучше резной деревянный - свой, с глазницами внутрь, безымянный, который стоит на страже самооценки, которого никому не продашь без уценки, который Вам вечно напоминает о небесном скульпторе, что пальцы свои разминает и дышит на них, и греет дыханьем и уже даже наметил заранее черты того, кто обнимет покрепче. Вы не поверите - станет легче.
©
Aug. 8th, 2007 | 02:36 pm
Сколько помню, всегда она недовольна. Вроде красива, вроде умна, и никогда не бывала одна, хорошие люди с ней дружбу водили, мужчины первыми не уходили, даже матери одобряли, сыновей своих доверяли. Только не знали, что под подушкой у неё спрятана плётка, а на внутренней стороне лба выжжено калёным железом слово perfect, драгоценное слово, золотым леденцом во рту перекатывается, не выплёвывается, не проглатывается. И всё ей кажется, что должна она быть не такая, как есть, а какая-то другая, улучшенная. До пояса волосы, посветлее, рост повыше, образ поярче, аргентинское танго, глубокий голос, талия 62 к девятому мая, IQ 162 к тридцати годам. Освоить камасутру, цигун и кунгфу, четыреста шелковых платьев в шкафу, во всех смотреться как принцесса Диана, а чувство голода заменить чувством юмора. Даже родной город тугим обручем жмет виски, недовольное сердце берет в тиски. Но куда бы она не ушла, не уехала - всё без мазы, потому что на глазах - зеркала, глядящие строго вовнутрь.
Время по циферблату круги мотало, а ей всё так же, всего ей мало. Любили её, а она скучала, в постели толком и не кончала, вот, думает, сделаюсь совершенной сначала. А губы - горькие, как полынь, и на душе лежит тяжелая, слоистая мгла. Сегодня больно, назавтра рада, у самого рая, у самого ада, в зеркальце глядя - не здесь, не там. Зовут по клубам, зовут по гостям, но абонент недоволен, абонент в дисконнекте, абонент замурован в зеркальной спальне, и голос сорван. Играет с тетрадкой, играет с плёткой, игрой недовольная, слезоточивая, стихоплётка. Вон ангел её, деревянный, висит в изголовье. Куда он смотрит резными своими глазами? Видимо, тоже собой недоволен он, делом занят.
Короче, если сейчас она рядом с тобой - будь другом: обними покрепче. Назови совершенной, назови безупречной. Она не поверит, но станет легче.
* * *
Вот только знаете - кольцо объятий Вам не заменит ни шёлковых платьев, ни тайн, ни сломанных впопыхах печатей, и лучше Вы не станете. А Рай - он такой же, как Ад, только без проклятий, только там меньше любимых занятий, и там нет с плётками мероприятий, и ангелы вечно на саммите. По поводу спасений, прощений, благотворительных ужинов и угощений, вот только вечно нет помещений, а Вы им вечно мешаете. Так что, я думаю, лучше резной деревянный - свой, с глазницами внутрь, безымянный, который стоит на страже самооценки, которого никому не продашь без уценки, который Вам вечно напоминает о небесном скульпторе, что пальцы свои разминает и дышит на них, и греет дыханьем и уже даже наметил заранее черты того, кто обнимет покрепче. Вы не поверите - станет легче.
©